| Новости |
| Календарь |
| Избирателю |
| Структура и состав |
 | Депутаты |
| По округам |
| По партийным спискам |
| По алфавиту |
| Законодательные инициативы депутатов |
| Точка зрения |
| Структура Думы |
| Совещательные органы |
| Представители в Совете Федерации Федерального Собрания Российской Федерации |
| Законодательная деятельность |
| Взаимодействие с ОМСУ |
| Информационные материалы |
| Награды и конкурсы |
| История |
| Форум |
| Карта сайта |
ОФИЦИАЛЬНЫЙ САЙТ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ ДУМЫ ТОМСКОЙ ОБЛАСТИ
Лев ПИЧУРИН: К 200-летию взятия ПарижаДепутат Законодательной Думы Томской области Лев Пичурин, размышляя на тему событий 200-летней давности в войне России против Наполеона, приходит к выводу, что взятие Парижа войсками союзников, главную ударную силу которых составляла русская армия, было очень серьезным событием в российской истории, достойным включения этой даты в список Дней воинской славы России. Движение обеих армий к Парижу не было легкой прогулкой. В многочисленных сражениях Наполеон нередко имел успех, более того, война шла уже на земле Франции, защищавшейся от интервентов, и император надеялся – во многом напрасно – на поддержку со стороны своего измученного войнами народа. Первое крупное сражение на территории Франции произошло 17 января, в 200 километрах от Парижа, около Бриенна. Позднее Наполеон рассказывал: «Под Бриенном я шпагой отбивался от казаков, стоя под тем деревом, где одиннадцатилетним кадетом читал “Освобожденный Иерусалим”». Через три дня продолжением этого сражения послужил бой у села Ла-Ротьер, для нас, томичей, примечательный одним событием. Французы, уносившие с поля боя тела погибших, заметили русского юношу, подававшего признаки жизни. Его подобрали, отправили в лазарет (более десяти ран!). Двадцатилетнего подпоручика звали Гавриилом Степановичем Батеньковым. Бюст декабриста Батенькова ныне украшает в Томске площадь, носящую его имя. Александр I из политических соображений отдал на этом этапе войны главную роль австрийскому полководцу, но сохранил за собой большое влияние среди европейских монархов и в штабе союзников. Именно он, зная о брожении в Париже и усталости французов от войны, 24 марта убедил соратников, что ожесточенных боев с вооруженными горожанами на улицах семисоттысячного города не будет, и категорически потребовал от Шварценберга вместо отдельных стычек с успешно маневрирующим Наполеоном решительного движения на Париж. 25 марта союзники начали наступление, и под Фер-Шампенуазом разбили корпуса маршалов О.Ф.Л. Мармона и А.Э.К. Мортье. Зигзаги судьбы! В этот день контратакующая французская кавалерия едва не захватила в плен русского императора вместе с прусским королем! Высоких особ выручили наши артиллеристы. Наполеон знал о медлительности Шварценберга и его страхе перед появлением подвижных частей французов в тылу союзников. И когда 27 марта императору сообщили, что противник начал решительное наступление на Париж, он отметил: «Это превосходный шахматный ход. Вот никогда бы не поверил, что какой-нибудь генерал у союзников способен это сделать». Но способные генералы нашлись именно в русской армии! На следующий день Наполеон бросился со своей небольшой армией на спасение столицы, однако было уже поздно. 28 марта армии австрийского и прусского фельдмаршалов соединились (более ста тысяч солдат против примерно сорока тысяч французских) и 30 марта после ожесточенных боев захватили подступы к Парижу. Союзники подошли к Парижу тремя основными колоннами. Правая (Блюхер), центральная (М.Б. Барклай-де-Толли), левая (кронпринц В. Вюртембергский). Барклай понимал, что овладеть Парижем необходимо до подхода армии Наполеона, и поэтому не стал дожидаться сосредоточения всех сил для одновременного штурма города. В 6 часов утра 30 марта второй русский пехотный корпус принца В. Вюртембергского (состоявшего на русской службе племянника жены Павла I Марии Федоровны) начал атаку. Одновременно французов атаковал первый пехотный корпус генерала от кавалерии, героя Смоленска, Бородина, Лейпцига Н.Н. Раевского (позднее – друга А.С. Пушкина), поддержанный кавалерией генерал-лейтенанта П.П. Палена. Успешная французская контратака стоила второму корпусу почти полутора тысяч погибших. Барклай бросил на помощь корпусу две гренадерские дивизии, противник отступил, но командующий остановил наступление, ожидая ввода в бой запаздывающих соседей. В 11 часов Блюхер атаковал левый фланг противника, а в час дня колонна кронпринца В. Вюртембергского атаковала его правый фланг. Тогда Барклай возобновил наступление в центре, вскоре на всех направлениях союзники вышли непосредственно к кварталам Парижа, а на высотах установили пушки для обстрела. Французы направили парламентера к русскому императору, но он ответил: «Я остановлю сражение, если Париж будет сдан, иначе к вечеру не узнают места, где была столица». В это время генерал от инфантерии А.Ф. Ланжерон (будущий генерал-губернатор Новороссии и Бессарабии, градоначальник Одессы, тоже друг А.С. Пушкина) штурмом овладел Монмартром. Александр I после этого боя сказал: «M. le Comte, vous avez perdu cela a la hauteur de Monmartre, et je l’ai trouve» (Господин граф, это Вы потеряли на высотах Монмартра, а я нашел) и вручил ему высшую военную награду Российской империи – орден Андрея Первозванного. Между прочим, Б. Ельцин восстановил эту награду, орден получили уже пятнадцать кавалеров, в том числе Н. Назарбаев, Р. Гамзатов, С. Михалков, М. Горбачёв… Не могу не отметить этот факт, хотя мысли он вызывает невеселые. В 2 часа утра 31 марта капитуляция Парижа была подписана. Иностранные войска (английские) до этого дня овладевали Парижем лишь в XV веке, а последний раз (германские) в 1940 году. В полдень 31 марта 1814 года части русской и прусской гвардии во главе с Александром I триумфально вступили в столицу Франции. А незадолго до этого император, объезжая вместе с Барклаем строй победителей, сказал: «Жалую тебя фельдмаршалом». В России Барклай-де-Толли стал 41-м фельдмаршалом, на тот момент – единственным в действующей армии, ибо М.И. Кутузов скончался 28 апреля 1813 года. Не могу не отметить, что как и весь поход, так и имя фельдмаршала у нас находятся в тени событий 1812 года. А ведь если Кутузов изгнал врага с территории Отечества, то Барклай, сменивший его на посту главнокомандующего русскими войсками, окончательно разгромил Наполеона и освободил Европу. И это подтверждено многими фактами, начиная с того, что Михаил Богданович был вторым вслед за Кутузовым полным кавалером ордена Святого Георгия. В свое время А.С. Пушкин заметил несправедливое отношение к памяти о полководце. Есть еще одно доказательство его заслуг, для меня, ленинградца, особое. В 1801–1811 гг. в столице по проекту А.Н. Воронихина был построен собор Казанской иконы Божией Матери. В 1813 году там был погребен М.И. Кутузов, а собор и поныне воспринимается как памятник в честь победы русского народа в Отечественной войне. В дни двадцать пятой годовщины разгрома Наполеона перед собором установили памятники М.И. Кутузову и М.Б. Барклаю-де-Толли (архитектор В.П. Стасов, скульптор Б.И. Орловский). Исполненные в одном стиле, имеющие одинаковые размеры, симметрично расположенные, они подчеркивают равнозначность заслуг двух замечательных наших полководцев. В кампании 1814 года 30 марта был одним из самых кровопролитных для союзников дней. Потери составляли более 8 тысяч солдат, из них 6100 русских. Французы потеряли более четырех тысяч. Узнав о капитуляции Парижа, Наполеон решил стянуть все войска и продолжить войну, но под давлением своего генералитета 4 апреля 1814 года отрекся от престола. Еще одна деталь, так сказать, отдаленно наша, сибирская. В списке офицеров, награжденных орденом Св. Георгия 3-й степени «В воздаяние отличных подвигов мужества, храбрости и распорядительности, оказанных в сражении против французских войск 18 марта при Париже», встретился мне полковник К.К. Таубе. Фамилия эта хорошо известна в Сибири. Барон генерал-лейтенант А.А. Таубе, участник русско-японской и Первой мировой войн, начальник штаба Омского военного округа, признал Октябрьскую революцию и стал начальником Главного штаба Сибвоенкомата и кандидатом в члены ЦИК Центросибири. Он пытался организовать сопротивление чехословацким мятежникам, но был ими арестован. На предложение адмирала А.В. Колчака возглавить его армию, генерал ответил: «Мои седины и контуженные ноги не позволяют мне идти на склоне лет в лагерь интервентов и врагов трудящейся России». Военно-полевой суд приговорил генерала к смертной казни. Он умер в камере смертников екатеринбургской тюрьмы. Возможно, я ошибаюсь, полагая, что Карл Карлович и Александр Александрович принадлежат одной семье. Но то, что они члены братской семьи офицеров нашей армии, семьи патриотов и героев России, высоко ставящих честь защитника Отечества, – факт бесспорный! В ознаменование взятия Парижа в 1814 году была учреждена серебряная медаль. Однако выдана она была всем участникам сражения (более 160 тыс.) лишь в 1826 году. Это был своеобразный прецедент для последующих российских самоуничижений. На этот раз император Александр I постеснялся напоминать восстановленным на престоле Бурбонам о разгроме Франции. А стоило бы напомнить хотя бы потому, что захваченная французами Москва сгорела, а занятый русскими Париж еще более расцвел. И все-таки. Если бы дело ограничилось этой медалью! Нет, есть много печального и горького в нашем отношении к истории, есть немало этому причин. Назвать все не берусь, но вот некоторые. Из пяти повешенных декабристов трое (С.И. Муравьёв-Апостол, П.И. Пестель, К.Ф. Рылеев) участвовали в заграничном походе, а двое в 1814 году были просто слишком молоды для военной службы (П.Г. Каховскому было тогда пятнадцать лет, а М.П. Бестужеву-Рюмину тринадцать). Такая же статистика имеет место по отношению к тем декабристам, что были заключены в тюрьмы, отправлены на каторгу, сосланы, разжалованы в солдаты. Или они были слишком молоды для заграничных походов, или не просто участвовали в них, а проявили мужество и военное мастерство. Если рассказывать об этих походах, то придется говорить и об их участниках и об их героях. А они, герои, «имели умысел на цареубийство», как об этом сказано в приговоре. Не лучше ли промолчать? Вот и выработалась привычка, сохранившаяся и по сей день. И вправду, если из истории Великой Отечественной войны 1941–1945 годов вычищаются имена и события, не очень угодные власти, то уж из истории заграничного похода, последовавшего за Отечественной войной 1812 года, имена и некоторые события, неугодные государю Николаю I, можно и вовсе задрапировать, как неугодный кому-то Мавзолей Ленина в День Победы. Думаю, в этом – главное. Есть в нашей истории тяжелые страницы. Начавшиеся в 1830 году во Франции революционные события быстро распространились по всей Европе. Россия Николая I, «успешно» расправившись со своими революционерами-декабристами дома, пыталась навести угодный императору порядок и у соседей. Подробности могут увести нас далеко, но вот два примера. В конце 1830 года в королевстве Польском, формально входившем в состав Российской империи, началось восстание. Возникший тогда лозунг «За нашу и вашу свободу!», обращенный к русскому народу, сыграл немалую роль в революционном движении в империи. Но уже в феврале 1831 года стотысячная русская армия вступила на территорию Польши. Русскими войсками командовал выдающийся полководец генерал-фельдмаршал граф И.И. Дибич-Забалканский, герой Аустерлица, Дрездена, Кульма, Лейпцига, Ла-Ротьера и многих других сражений, преодолевший во главе нашей армии Балканы во время войны с Турцией в 1829 году, кавалер орденов Андрея Первозванного и Александра Невского, полный кавалер ордена Св. Георгия (третий в истории!). Дибича, умершего 29 мая от холеры, сменил генерал-фельдмаршал И.Ф. Паскевич, тоже полный (четвертый и последний) кавалер ордена Св. Георгия и других боевых орденов, в том числе Александра Невского, полученного за отличия при взятии Парижа. 6 сентября он начал штурм Варшавы, город капитулировал через два дня. А в 1848 году Паскевич, теперь уже не только граф Эриванский (за победы над Персией), но еще и князь Варшавский, возглавил русскую армию, подавившую революцию в Венгрии. Николай I писал тогда ему: «Не жалей каналий!» С этого времени царскую Россию стали называть жандармом Европы. Подчеркиваю – царскую! Надо различать политику царя и воинский долг солдата, государственные задачи империи и задачи революции. И, наконец, совершенно особая причина. То, что средний советский и постсоветский интеллигент плохо знает и не очень почитает историю, в значительной степени связано с характером ее преподавания, с ее идеологизированностью, часто – примитивностью. Не стану развивать эту мысль, но согласитесь, что многие из нас «грозу двенадцатого года» знают не столько из учебников истории, сколько из русской литературы. Перечитайте четвертый том «Войны и мира» и убедитесь: по мысли Толстого подвиг нашей армии-спасительницы столь величествен, что освобождение Европы в сравнении с ним кажется частностью. И, следуя Толстому и этой его мысли, мы невольно умаляем заслуги тех, о ком писал другой наш гений, Александр Сергеевич Пушкин. «Полки наши возвращались из-за границы. Народ бежал им навстречу. Музыка играла завоеванные песни: Vive Henri-Quatre, тирольские вальсы и арии из Жоконда. Офицеры, ушедшие в поход почти отроками, возвращались, возмужавшие на бранном воздухе, обвешанные крестами. Солдаты весело разговаривали между собою, вмешивая поминутно в речь немецкие и французские слова. Время незабвенное! Время славы и восторга! Как сильно билось русское сердце при слове отечество!» А как оно бьется сегодня? Опубликовано в газете "Советская Россия" 27.03.2014 |
 | |
| График приёма избирателей | |
 | |
| График приема избирателей |
 | |
| |
| Страница депутата | |
| |
| Пичурин Лев Федорович |
| |
|
|
|