Солнечный удар при затмении

О фильме, который уже назначен шедевром

То, что фильм режиссера Н.Михалкова «Солнечный удар» еще до выхода на экраны и даже до премьеры, прошедшей в Белграде, был назначен шедевром нашей киноиндустрии, едва ли может удивить.

Богатый барин, друг президента, из прославленной семьи, глава Союза кинематографистов (правда, тут много нехороших разговоров о легитимности), кавалер многих орденов, лауреат разных премий, да и просто талантливый режиссер – ну, не могло быть иначе! Шедевр – и всё тут!

Многое в творчестве Никиты Сергеевича мне, мягко говоря, не нравится, но, во-первых, о вкусах не спорят, во-вторых, это мое личное дело, а в-третьих, нельзя не признать, что среди его фильмов есть немало заслуживающих высокой оценки. И новый фильм я ждал с интересом, который особо подогревался именем Ивана Алексеевича Бунина, два произведения которого послужили основой этого фильма.

Есть тут особая сторона. В послереволюционные годы наряду с советской существовала и эмигрантская литература. Естественно, в 1930–1950-х годах в СССР ее не принимали, не признавали, не изучали. Запад и эмиграции платили взаимностью. Но нельзя не видеть, что в попытках художественного осмысления Февральской и Октябрьской революций даже наиболее талантливые писатели-эмигранты не смогли достичь ничего, по уровню сопоставимого с «Тихим Доном», «Хождением по мукам», «Белой гвардией» и даже менее значительными «Разгромом», «Чапаевым», «Железным потоком»… Эмиграция создала немало интересных произведений, но создать серьезную антисоветскую литературу ей тогда не удалось. А теперь уж некому, да и поздно – чувства сопричастности той эпохе у нынешнего читателя нет, ему неинтересно, да и попытки переписать прошлое, старательно заменяя плюсы на минусы, в принципе обречены на провал. Однако произведения того времени имели своего читателя, нередко не просто свидетеля – участника описываемых событий, часто до конца дней своих не примирившегося с противниками, сохранившего не просто неприязнь, но и ненависть к ним.

Именно в такой обстановке в 1933 году Бунин стал первым русским лауреатом Нобелевской премии по литературе. За всю историю присуждения этих премий, начавшуюся с 1901 года, из 106 премий российские авторы получили только пять: И.А. Бунин (он номинировался как автор без гражданства), И.А. Бродский (гражданин США), Б.Л. Пастернак, А.И. Солженицын и М.А. Шолохов. Четырежды номинировались на премию Л. Толстой и М. Горький, дважды номинировался Л. Леонов, но они Нобелевскому комитету не подошли – их не признали достойными. Эмиграция представляла и других литераторов, в том числе К. Бальмонта, П. Краснова, Д. Мережковского, И. Шмелёва (его «Солнце мертвых» стоит почитать), М. Алданова, Н. Бердяева. Комментарии излишни, но Бунин в этом списке все-таки лицо особое. Он действительно крупнейший русский писатель. Один только гениальный перевод «Песни о Гайавате», за который Российская академия наук удостоила его Пушкинской премии, сделал его имя бессмертным. А поэтические произведения! Рассказы!

Да, в СССР его не очень жаловали, но в 1956-м вышел пятитомник (приложение к «Огоньку») тиражом в 250 тыс. экземпляров. Помню, каких трудов стоило мне получить эту дефицитную 45-рублевую подписку (я, начинающий учитель, получал тогда чуть более тысячи в месяц). Бунину долго не могли простить добрых отношений с А.И. Деникиным и службу в ОСВедомительном АГентстве, пропагандистском органе Вооруженных Сил Юга России во время Гражданской войны (ОСВАГ); не могли простить отрицания революции; не могли простить дневника «Окаянные дни», написанного прекрасным бунинским языком, но пропитанного страстной ненавистью к большевикам и советской власти; не могли простить его отвратительную оценку вождя пролетариата Ленина.

Не всё тут просто, и, конечно, подзаголовок деникинской газеты «В Москву»: «Возьми хворостину, гони жида в Палестину», не мог принадлежать Бунину, но это был один из лозунгов ОСВАГа (кстати, в значительной степени состоявшего из евреев – еще один из многочисленных парадоксов Гражданской войны!). Но трехсот еврейских погромов и восьми тысяч жертв этих погромов из истории Белой армии не вычеркнуть, а за ними стоял ОСВАГ и, может быть, невольно, и Бунин. К чести Ивана Алексеевича – к концу дней своих он в некоторой степени отошел от неприятия Советской России, и с немецкими фашистами откровенно не сотрудничал, как это сделал другой писатель, генерал-лейтенант Петр Краснов (в 1947 г. ему был вынесен смертный приговор Верховным судом СССР).

Пожалуй, можно согласиться с советскими критиками, считавшими, что написанное Буниным в эмиграции «мелочно по тематике, проникнуто безысходным пессимизмом» и т.д. И «Солнечный удар», написанный в 1925 году, конечно, совсем не плох, но это не тот Бунин, который в 1916 году устами своего героя выразил, например, отношение к мировой войне: «Воюйте на здоровье. Это, господа дворяне, ваше дело. Вы, барин, вы нам уж откровенно скажите, какая ваша задача: чтобы нас всех перебить, а скотину порезать да в окопах стравить?» Сказано прямо по-большевистски!

Высказанная Буниным в эмиграции популярная и доныне в либеральных кругах мысль, что «была Россия, был великий, ломившийся от всякого скарба дом, населенный могучим семейством, созданный благословенными трудами многих и многих поколений, освященный богопочитанием, памятью о прошлом и всем тем, что называется культом и культурой», не очень-то согласуется с тем, что он писал до войны, называя русскую деревню царством дикости, косности, суеверий и стяжательства, а ведь бо?льшая половина дореволюционной России – деревня! Во всем этом – противоречивость не одного только Бунина, но и сотен тысяч русских людей. С годами мы всё лучше понимаем и относим к нашей стране слова Энгельса, о том, что всякая революция есть трагедия, но что было, то было…

И вот, рассказ о далеком от политики любовном приключении соединяется в фильме 2014 года с яростно антисоветской публицистикой! Как это сделано? Надо смотреть фильм!

Как у нас и положено, новому шедевру предшествовала настойчивая реклама. Откровенно скажу: она ужасна. Цитирую.

«Герои встретились на пароходе, плывущем на территории Волги». Простим элементарную грамматическую ошибку, но «плыть на территории Волги» – это как? «На палубе пассажиры увлекаются отдыхом». Вот такой стиль повествования! Ну, об отдыхе на палубе в рассказе Бунина нет ни слова – это умело приспособили авторы фильма. Тут и демонстрация нарядов, и легкий флирт, и танцы, и фокусник-философ, и гастрономические изыски, и две юные дурочки, принявшие одного из пассажиров за Чехова. Замечу, что это, пожалуй, единственный штрих, позволяющий ориентироваться во времени и обидеться за героя. Ведь если Антон Павлович был жив, то поездка поручика происходила не позднее 1904 года, а вспоминает он о ней 21 ноября 1920 года, за 16 лет почти не продвинувшись в чине. Уж не слишком ли он «увлекался отдыхом»? Петр Николаевич Врангель именно в 1904 году получил казачий чин сотника, соответствующий армейскому поручику. Ну, не все поручики становятся генералами, но до полковника-то дослужиться следовало! Но задача решена – показано, как благостно жила Россия накануне окаянных дней.

Бунин назвал героиню «маленькой женщиной», ибо в его время девушкой называли «лицо женского пола, достигшее половой зрелости, но еще не вступившее в брак». Это сегодня девушками называют молодых женщин, говорят даже о беременных и многодетных девушках. Но, господа, попытайтесь, пожалуйста, если и не подняться до Бунина, то хотя бы не опускаться до подворотни!

«Молодая пара сняла там себе небольшую гостиницу». Видимо, поручик был олигархом – для ночи любви ему потребовался не «большой, но страшно душный, горячо накаленный за день солнцем номер», а вся уездная гостиница.

Не стану больше приводить примеров, но составители трейлеров, рекламных текстов, плакатов, афиш (я уж не только о «Солнечном ударе» говорю), видимо, имеют смутное представление о языке Пушкина, Тургенева, Лескова, Толстого и, уж конечно, Бунина.

Есть тут и более важное обстоятельство. Фильм – посмотрите, убедитесь сами – вовсе не столько о любовном солнечном ударе. Это фильм политический, и в этом – главное. Об этом надо спорить не с Буниным, конечно, а с его толкователями. Об этом надо говорить и в рекламе. Но чего нет, того нет или почти нет. «Пылкая страсть… Безумная любовь… Яркое мгновение…» А ведь главное-то в фильме революция, Гражданская война, судьба остатков армии Врангеля – об этом должна была быть реклама, а она зациклилась на «эротической заманухе». Нет, разумеется, эротика в фильме есть, героиню показали даже совсем обнаженной, у поручика сабля от восторга упала – настоящий Голливуд, куда там Бунину!

Но с первых кадров картины и до последних звучат мучительные для героев вопросы. Как это всё случилось? С чего всё началось? Где это всё? Мы зачем?.. Видимо, в попытке ответить на эти вопросы и состояла задача создателей фильма. Она вообще трудноразрешима, но в фильме ответа на эти вопросы нет, а есть несколько реплик пленных белых офицеров, не дающих ответа. Кстати, стоит задуматься над тем – и это в фильме показано! – что на сделанное 12 ноября предложение М.В. Фрунзе о капитуляции во избежание бессмысленного кровопролития П.Н. Врангель вообще не ответил. Белые в Крыму сопротивлялись отчаянно, потери с обеих сторон были страшными. Значительную часть отступавших эвакуировали морем из Севастополя, многие были пленены. Жестокая расправа с ними – увы, один из тяжелых фактов истории, не делающих чести руководителям советской власти в Крыму, в частности Р. Землячке и Беле Куну (как они представлены в фильме – вопрос отдельный, а вот Бунин о них, насколько мне известно, не писал). Ну, а Врангель что, не понимал, что дело проиграно? Мог бы кое-кого спасти. Или это ему было не надо? И все ли понимают сегодня, что невыполненное большевиками обещание гуманного отношения к пленным было дано в обмен на обещание капитуляции, тоже невыполненное, но уже белыми? А ведь отношение к только что схваченному пулеметчику, убившему твоих товарищей, не может быть таким же, как отношение к добровольно сложившему оружие воину.

«Какую страну загубили!» – восклицает в ноябре 1920 года один из офицеров. Иначе говоря, загубили или нет, нас не спрашивают, всем и так должно быть ясно: загубили великую Россию, где, мол, люди жили богато, строили церкви, люди были здоровыми и упитанными даже после жесточайших боев и шести лет Мировой и Гражданской войн, природа была чудная (кадры натуры действительно великолепны).

Загубили? Да, загубили империю Романовых, загубили Белую армию (но не армию вообще), загубили дворянство (далеко не всё!), загубили капитализм (но не промышленность и даже не сельское хозяйство при всех ошибках и просчетах!). А страну, победившую фашизм, вырвавшуюся в космос и овладевшую атомом, загубили не в 1920 году, когда обо всем этом господа офицеры и подумать не могли. Это мы, современники преступления, знаем, кто, когда и как расправился с нашей Родиной!

Знаем хорошо, гораздо лучше, чем один из офицеров-резонеров, в конце фильма объясняющий, в чем дело. Виноваты, оказывается, отвратительные красные комиссары, иноверцы, да еще и сто лет русской культуры. Сто лет – это получается не только с Некрасова, которого оратор называет «пьянь, картежник», но и те, кто не упомянут создателями фильма.

Не будучи кинокритиком, не стану искать причины, по которым мне все три часа просмотра было скучно – казалось, что всё это я уже видел… Детская коляска, скатывающаяся по лестнице… Бурная страсть, комментируемая ритмикой поршней паровой машины… Восторженный юнкер… Милый мальчик Егорий, ставший чекистом… Летающий шарфик… И даже вставной музыкальный номер – на этот раз К. Сен-Санс, изумительная ария из оперы «Самсон и Далила»…

В Томске, к сожалению, мало кинотеатров и клубов, где показывают кино. В день, когда я смотрел «Солнечный удар», в них и различных клубах шло шестнадцать картин. Десять – США, итальянский, китайский, французский и три российских. «Удар» наносился лишь в одном из окраинных театров. В небольшом уютном зале на 126 мест было 28 зрителей. В главных наших кинотеатрах фильм прошел несколькими сеансами 9 и 10 октября, особого ажиотажа не вызвав. Неужели томичи догадались, что это всё же не шедевр?

Советская Россия, 18.10.2014
Лев ПИЧУРИН
г. Томск