«Хрусты» начфина

Война закончилась. Но она продолжается

Ратный труд на Руси редко имел достойную оплату. Государство больше уповало на патриотизм и иные светлые чувства. А тут вдруг «положило» служивым такие деньги, что при виде сумм в платежных ведомостях авторучка солдата начинала отбивать чечетку. И неудивительно — в зависимости от ранга и звания суммы эти составляли порой около тысячи рублей за один день войны.

Правда, столь светлый период в истории российского оружия длился до безобразия недолго. Всего-то неполных пару лет. С осени 1999 года, когда собственно и началась вторая чеченская война, до объявления в газетах о завершении ее «активной части» весной 2001 года.

По мнению властей, именно тогда и завершилась война, полностью трансформировавшись в контртеррористическую операцию. А какое может быть повышенное жалованье, когда война как бы закончилась? Но боевики, судя по всему, газет не читали и радио не слушали, продолжая заниматься кровавым делом. Тогда гораздые на выдумку столичные чиновники нашли выход: войска в Чечне оставить и оплату их ратного труда производить по законам мирного времени.

Но и тех двух горячих лет вполне хватило, чтобы одним оценить государственную заботу, другим — нагреть на ней руки, используя бесстыдство и наглость вкупе с несовершенством действующего законодательства.

Судебные разбирательства по хищениям ратных денег то и дело сотрясают российские просторы. Суды идут на Северном Кавказе и в Поволжье, в Тынде и в Новосибирске. Не стал исключением и Томск.

Недавно Томский гарнизонный военный суд под председательством подполковника Евгения Быкова вынес приговор по обвинению военнослужащих войсковой части 5490 капитана Андрея Буренкова и старшего лейтенанта Алексея Федотова. Первый получил три года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима, второй — 1,5 года колонии-поселения. Столь существенная разница в сроках объяснялась и масштабами содеянного, и нанесенным ущербом. Ставить на один уровень деяния начальника финансовой службы Буренкова и командира взвода Федотова суд, конечно же, не стал. И воинские звания у них разные, и объем должностных задач. А значит, и ответственность.
Присяга под хруст «лавэ»

Главному финансисту полка обязанности по службе предписывали неукоснительно стоять на страже казенных денег. Здесь же получилось почти по Жванецкому. Что охраняю, то и имею. Таким святым для защитника Отечества понятиям, как военная присяга и офицерская честь, во всей этой истории места не осталось. Их просто пустили в размен на «хрусты», «бабули» и «лавэ». «Хрусты», кстати, очень даже немалые. Военные прокуроры предъявили сослуживцам «исчезновение» почти 3 миллионов рублей.

Не сведущий в делах ратных читатель наверняка удивился — откуда в нищем милицейском полку, который вечно канючил у спонсоров и власти деньги на повседневные нужды, столь уважаемая сумма? Это как раз и есть деньги, предназначавшиеся для оплаты за участие в боевых действиях в Чеченской Республике. В просторечии — «боевые».

Участников этих самых действий было много. Сформированные в большинстве своем из солдат-срочников, подобные части отбывали в трехмесячные командировки, затем возвращались обратно и как минимум через полгода вновь уезжали на Северный Кавказ. Отправляемая команда составляла обычно 200—300 человек, всего же в части числилось около 800 «штыков». Сумма, начисляемая за один боедень, нам известна. Теперь пусть умеющий считать да подсчитает и представит, какое Эльдорадо открыло наше государство для крадунцов в погонах и без оных. Добавьте к этому и «смягчающие процесс обстоятельства». Это когда можно мухлевать со штатной численностью (приехало, допустим, не сто, а восемьдесят бойцов, а приказом проводится именно сто). Ну кто из Ханкалы попрется проверять, скажем, в Ведено штабной учет? Ведь там не ровен час и убить могут.

Теперь еще один сюжет. В часть приходят сначала деньги, а затем через пару недель подтверждающие их документы. За время ожидания немалые тысячи «прокручивались» либо на банковских депозитах, либо в доходном промысле. Даже русский язык обогатили тогда предприимчивые командиры новой фразой: мол, «боевые» деньги «идут уступом». Жертвами таких махинаций, как правило, становились именно срочники. Они и попроще в общении, и законов не знают. Им можно рассказать о непорядочном государстве и трудностях финансирования. Рассказать, что деньги где-то в Москве «затерялись». Или еще идут, вот уже Уральский хребет позади...

Солдат же тем временем увольнялся в запас, уезжал домой, как правило, к черту на кулички, порой махнув рукой на заработанные кровью и страданиями деньги. Если верить обвинительному заключению, капитан Буренков, еще находясь в прежней должности, не раз разъяснял пришедшим в суд за «боевыми» сослуживцам, что их не выдают исключительно из-за отсутствия денег на счетах полка. Хотя наверняка прекрасно знал об истинном нахождении оспариваемых сумм.

Гусары долгов не оставляют

Наиболее инициативные и бессовестные шли по более сложному пути, подделывая в ведомостях на получение «боевых» каракули-подписи сослуживцев или доверенности на получение денег.

Именно в подобных делах и уличены бывший начфин Буденков и бывший комвзвода Федотов из Томского милицейского полка.

Удивлял и довольно продолжительный период преступных деяний — с 2001 по 2003 год. А ведь войсковая часть 5490 — это не коммерческая фирма-однодневка, где с кассой и бухучетом могли творить дела все кому не лень. Здесь же наряду со строгими армейскими законами в одном ряду стояли не менее строгие инструкции финансовые. Да и трудно поверить, чтобы столь масштабные и в то же же время довольно бесхитростные дела вершились втихаря. Но почему же никто не забил тогда тревогу!

Оказывается, еще как били. Летом 2002 года информация о махинациях с «боевыми» легла на стол тогдашнего военного прокурора Томского гарнизона Сергея Воронова. В часть после некоторых проволочек была направлена ревизия контрольно-ревизионного управления, обнаружившая так называемые «двойные выплаты». Подозрение пало на Буренкова, но он держался на редкость спокойно и убедительно. Да, иногда занимал деньги у солдат из причитающихся им «боевых» выплат, поэтому и приходилось учет чуток корректировать. Но деньги возвращал до копеечки, да и занимал исключительно по согласию. Гусары долгов не оставляют! Речь тогда шла о сумме порядка 150 тысяч целковых. Скандал по их поводу раздувать не стали. Заместитель военного прокурора Томского гарнизона Марочкин, по-видимому, сраженный доводами военного бухгалтера, вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Мол, действия Буренкова «существенных нарушений прав законных интересов военнослужащих и государства не повлекли». Высматривая в глазу у командования соринку мелких нарушений, бревно тяжкого преступления военный прокурор так и не заметил...

Скромное обаяние начфина

Но как покажут дальнейшие события, ошибался, сильно ошибался правоохранитель в погонах. «Звоночек прокурора» зарвавшийся финансист так и не услышал. Информация же, в том числе и в гарнизонную прокуратуру, продолжала поступать. После вмешательства в дело начальников из Читы решение капитана юстиции Марочкина было отменено и делу дали ход.

Впряглись в него прокуроры всерьез. Но ненадолго. Уже в начале ноября Буренков получил постановление о привлечении в качестве обвиняемого. Получил, кстати, в камере следственного изолятора.

Сейчас можно долго рассуждать о недостаточной бдительности ревизоров, попустительстве командира части Александра Живоглядова и лиц, его замещавших. В обвинении фигурировали факты, произошедшие и в июне 2001-го, и январе, феврале 2002 года. И сумма недостачи обнаружилась немалая — почти 900 тысяч рублей. А зампрокурора Марочкин на основании проведенной летом 2002 года ревизии оперировал всего-то несчастными 150 тысячами. В каких графах «сальдо-бульдо» укрылась разница? И почему ее не извлекли на всеобщее обозрение во время ревизии?

Если внимательно прочитать действующие уставы, то не заметить в них главу об обязанностях командира части никак нельзя. Командир части должен проводить как лично, так и с привлечением должностных лиц плановые и внеплановые проверки, в том числе и денежных сумм вместе с ценностями. Этого не происходило!

Другая загадка — кассир воинской части 5490 Любовь Михайловна Сагаева. Буренкову и Федотову повезло особо — веру Любви Михайловны в своего непосредственного начальника Буренкова вряд ли смогут описать со всей полнотой и Александра Маринина, и Дарья Донцова, и даже заморская Даниэла Стилл. Бухгалтер, вероятно, находилась под мощным прессом обаяния начфина Буренкова. Читаем приговор: «Свидетель Сагаева подтвердила в суде, что по указанию Буренкова выдала ему по пяти расходным ордерам 346 тысяч 780 рублей 40 копеек. Какого-либо основания для выдачи денежных средств из кассы по данным бухгалтерских документов, кроме прямого приказа начальника, у нее не было. По указанию Буренкова по кассовой книге она выдачу не проводила, выдача денег происходила в разные дни июня месяца 2003 года».

Не верьте женщине

Суд сегодня, как известно, больше ценит состязательность. Сойдясь лицом к лицу, сторона обвинения и сторона защиты должны доказать судье, кто же из них прав. И насколько собранные факты преступной деятельности имеют право на жизнь.

Выражаясь спортивным языком, военные прокуроры проиграли бой за явным преимуществом уже в первом раунде. Не помогли ни месяцы, потраченные на допросы Буренкова и Федотова, ни пребывание последних фактически весь период следствия в изоляторе временного содержания, ни подключение к процессу «тяжеловесов» из окружной прокуратуры (следствие вел следователь из округа Иван Антонов, а не прокуроры-томичи). Для поддержки обвинения из Новосибирска к процессу подтянулся и настоящий полковник юстиции по фамилии Павлюшенко. Инкриминируемое обвинителями в погонах Буренкову и Федотову мошенничество в полной мере подтверждения в суде так и не нашло.

Дело Буренкова и вовсе трансформировалось в банальное злоупотребление служебным положением. Фактов, что доказать все же сумели, едва хватило на «нижнюю границу» наказания, связанного с лишением свободы и предусмотренного в «мошеннической» статье. Причины, если верить приговору, лежат исключительно в несовершенстве собранной доказательной базы.

К примеру, суд фактически отмел доказательства, изложенные уже знакомой нам Сагаевой. Они признаны «сомнительными, поскольку она заинтересована в исходе дела, так как имеет прямое отношение к выдаче денег из кассы». Тогда отчего с таким усердием военные прокуроры добивались у нее истины, тем более доказывая некоторые эпизоды исключительно на базе «женских откровений»?

«Создание преступной группы» рассыпалось в суде практически моментально. Опять же, если верить приговору, обвиняемые скромно сообщили судье, что о преступном «промысле» друг друга они первый раз услышали в кабинете прокурора. Раз так, то о каком сговоре может идти речь? Но ведь даже не отягащенному юридическими познаниями обывателю ясно, что сказать иное мог либо ненормальный, либо человек, решивший сменить обстановку. Обвиняемые же к таковым вряд ли относились. Чтобы понять это, достаточно заглянуть в действующий кодекс. Криминальный дуэт хорошо знал отличия наказания за то же мошенничество в одиночку от тех же действий в коллективе. В первом случае — три года лишения свободы со штрафом. Во втором — чистая десятка да миллионный штраф. Платить столь большие деньги, как, впрочем, и отсиживать на нарах, в планы Буренкова и Федотова не входило. Обвинение даже под руководством читинского полковника разубедить суд в истинности и чистоте порывов подсудимых так и не смогло. Как результат — обидное процессуальное поражение для прокуроров и подрыв веры обывателей в строгость правосудия.

И цели бывают неясными

Но вопросы на этом не заканчиваются. И главный из них — кто будет возвращать обманутым солдатам и сержантам деньги? Ни суд, ни предварительное следствие не дали ответа ни на этот, ни на многие вопросы, вдобавок еще больше запутав их.

Следователи очень хотели вменить Буренкову около 619 тысяч рублей, якобы похищенных им в июле 2001 года. Но суд, изучив предъявленные аргументы и признав их не совсем убедительными, статью о мошенничестве применять не стал, переквалифицировав в банальное злоупотребление служебным положением. Показания обвиняемого о непричастности к хищению тогда звучали весьма загадочно. Мол, деньги просто ушли на «цели, не предусмотренные бюджетным финансированием, и не могли быть проведены по учету», а сам Буренков их отродясь даже в руках не держал. Расходы же надо перекрывать. Вот и перекрыли. Что это были за цели, остается только догадываться. Может, понадобился телевизор в «красный уголок» или богатые подарки старшим начальникам и многочисленным комиссиям, которых постоянно пруд пруди в войсковых частях...

Другая сумма, но уже чуть поменьше — 130 тысяч рублей, — опять же по показаниям Буренкова, покрыла недостачу, выявленную ревизорами. И опять существенных аргументов, не позволяющих суду данную версию принять, обвинением предъявлено не было.

Суд же дальше констатации нанесения войсковой части существенного ущерба не пошел, чем, кстати, закона не нарушил. Времена, когда в обязательном порядке судьей выносились частные определения, а материалы из зала суда отправлялись на доследования, минули безвозвратно. Вот и вершатся судьбы лишь на основании того, что сумели добыть за время следствия. Добыча же, судя по результатам, оказалась на сей раз весьма скудной.

Кто теперь будет искать сгинувшие невесть куда миллионы для выплаты «боевых» давно уже уволившимся в запас солдатам Томского полка — неизвестно. Сегодня нет ни полка, ни солдат, разъехавшихся по всей России-матушке, ни денег. Не определен при расформировании и правопреемник войсковой части. По причинам, вновь нам неведомым.

И только в одном ясность — полная незащищенность защитников Отечества от действия своих же отечественных слуг на томской земле расцвела во всей своей непотребной красе. Без всякой надежды обрести справедливость.

В. ДОЛГИХ,
депутат Думы Томской области.
"СОВЕТСКАЯ РОССИЯ"
N 111 (12582), четверг, 26 августа 2004 г.